Полное описание

Капустян Евгений Геннадьевич родился 17 июля 1997 года, гражданин Украины, уроженец села Ланкавое Черниговского района Запорожской области Украины. 11 декабря 2024 года приговорён по ч. 2 ст. 205.4 УК РФ («Участие в террористическом сообществе») и ст. 205.3 УК РФ («Обучение террористической деятельности»). Дата начала лишения свободы и срок назначенного наказания неизвестны.

Павленко Виктор Владимирович родился 23 апреля 1985, гражданин Украины, уроженец города Урай Тюменской области. 18 декабря 2024 года приговорён по ч. 2 ст. 205.4 УК РФ («Участие в террористическом сообществе») и ст. 205.3 УК РФ («Обучение террористической деятельности»). Дата начала лишения свободы и срок назначенного наказания неизвестны.

Божко Максим Русланович, родился 22 января 1999 года, предположительно гражданин Украины, уроженец Мариуполя Донецкой области Украины. 16 января 2025 года приговорён по ч. 2 ст. 205.4 УК РФ («Участие в террористическом сообществе») и ст. 205.3 УК РФ («Обучение террористической деятельности»). Дата начала лишения свободы и срок назначенного наказания неизвестны.

Педасюк Александр Вячеславович родился 24 декабря 1999 года, предположительно гражданин Украины, уроженец города Ахтырка Сумской области Украины. 12 февраля 2025 года приговорён к 18 годам колонии строгого режима по ч. 2 ст. 205.4 УК РФ («Участие в террористическом сообществе») и ст. 205.3 УК РФ («Обучение террористической деятельности»). Дата начала лишения свободы неизвестна.

Описание дела

Все четверо мужчин — военнослужащие полка «Азов», в разное время захваченные в плен российскими силами.

Обвинение сводится к тому, что Капустян, Павленко, Педасюк и Божко принимали участие в боевых действиях в составе 12-й бригады оперативного назначения Национальной гвардии Украины (воинская часть 3057), в которую входит в том числе отряд специального назначения «Азов», что было квалифицировано как участие в террористическом сообществе и прохождение обучения террористической деятельности. 

О Викторе Павленко сообщается, что он вступил в «Азов» в 2019 году. Проходил службу в звании младшего сержанта на должности старшего водителя.

Об Александре Педасюке можно найти информацию, согласно которой он в звании солдата принимал участие в боевых действиях на территории так называемых ДНР и ЛНР с 14 по 31 декабря 2021 года.

Максим Божко проходил службу в «Азове» в звании солдата. По имеющейся информации, он попал в российский плен не позднее октября 2022 года. 

11 декабря 2024 года судья Южного окружного военного суда Безгуб Илья Николаевич признал Евгения Капустяна виновным в совершении преступлений, предусмотренных ст. 205.3 УК РФ и ч. 2 ст. 205.4 УК РФ. 

18 декабря 2024 года и 16 января 2025 года судья Южного окружного военного суда Простов Константин Игоревич также признал соответственно Виктора Павленко и Максима Божко соответственно виновными в совершении тех же преступлений.

12 февраля 2025 года судья Южного окружного военного суда Шалаев Артём Александрович также признал виновным Александра Педасюка по аналогичным обвинениям.

10 октября 2024 года Росфинмониторинг включил Евгения Капустяна (по всей видимости, с опечаткой под фамилией Капустин) и Максима Божко в перечень экстремистов и террористов. 16 октября 2024 года Александр Педасюк и Виктор Павленко также были внесены в этот перечень.

Основания признания политзаключёнными

Мы считаем неправомерными произвольную квалификацию в указанных уголовных делах батальона «Азов», одного из подразделений Национальной гвардии Украины, в качестве террористического сообщества, а также квалификацию обучения военному делу как обучения терроризму.

Батальон «Азов» был создан весной 2014 года как добровольческое формирование. 5 мая 2014 года на основании решения Министерства внутренних дел Украины он стал батальоном патрульной службы милиции особого назначения. 17 сентября 2014 года приказом главы МВД Украины батальон был реорганизован в полк милиции особого назначения «Азов». 11 ноября 2014 года в соответствии с приказом министра МВД Украины полк был переведён в состав Национальной гвардии Украины, в которой стал отдельным отрядом специального назначения «Азов» войсковой части 3057. На момент боёв за Мариуполь в 2022 году к этой же части была приписана 12-я бригада оперативного назначения НГУ. В феврале 2023 года «Азов» был расширен и фактически заменил собой эту бригаду. В апреле 2025 года на базе 12-й бригады спецназначения «Азов» Национальной гвардии Украины было сформировано новое оперативно-тактическое объединение — 1-й корпус «Азов».

Это подразделение является воинским формированием, финансируется из бюджета государства, подчиняется единому командованию и выполняет общие с Вооружёнными силами Украины боевые цели и задачи.

Следует отметить, что на начальном этапе существования «Азова» (в 2014–2015 годах) в его рядах было немало выходцев из националистических организаций, кроме того, в тот период к «Азову» примкнули и иностранные добровольцы, в т.ч. российские неонацисты. Однако в последние годы и на настоящий момент «Азов» гораздо менее политизирован, он в целом превратился в ординарное подразделение, подчиняющееся воинскому уставу и полностью интегрированное в структуру Национальной Гвардии Украины. Лица, проходившие в нём воинскую службу по контракту либо работавшие в качестве вольнонаёмных служащих в период вооруженного конфликта, являются, таким образом, комбатантами, пользующимися при попадании в плен всеми соответствующими правами.

В соответствии с разъяснениями, содержащимися в п. 22.2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.02.2012 N 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности», «террористическое сообщество — это устойчивая группа лиц, заранее объединившихся в целях осуществления террористической деятельности либо для подготовки или совершения одного либо нескольких преступлений, предусмотренных статьями 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279, 360 и 361 УК РФ, либо иных преступлений в целях пропаганды, оправдания и поддержки терроризма». Если такая группа существовала в отдельном отряде специального назначения «Азов», то обвинение обязано было доказать время, место и способ её создания, круг лиц, в неё входящий, выяснить, как в ней распределялись роли, какую именно террористическую деятельность осуществляли её участники, какие конкретные преступления они готовили или совершали и прочие обстоятельства, входящие в предмет доказывания согласно ст. 73 УПК РФ. Однако вместо этого обвинение просто бездоказательно называет всё воинское подразделение — отряд «Азов» —  террористическим сообществом. 

Согласно п. 22.5 указанного Постановления Пленума Верховного Суда РФ, «преступление в форме участия лица в террористическом сообществе считается оконченным с момента вхождения в состав такого сообщества с намерением участвовать в осуществлении террористической деятельности либо в подготовке или совершении одного либо нескольких преступлений, предусмотренных статьями», перечисленными в п. 22.2 Постановления. Аналогично с доказыванием факта существования «террористического сообщества — отдельного отряда специального назначения “Азов”» обвинение и суд обязаны доказать, в какой конкретно террористической деятельности, в подготовке или совершении каких именно преступлений намеревались участвовать Капустян, Павленко, Педасюк и Божко.

При этом можно уверенно говорить о том, что при рассмотрении в судах других подобных дел намерение обвиняемого участвовать в осуществлении террористической деятельности также никак не доказывается: суд считает сам факт прохождения службы в соответствующем воинском подразделении участием в террористическом сообществе. Например, именно такую позицию занял Южный окружной военный суд в своём решении от 20 декабря 2023 года по делу Владимира Линника, обвиняемого по ч. 2 ст. 205.4 УК РФ («Участие в террористическом сообществе»). Намерения обвиняемого никак не доказывались, прохождение Линником службы в батальоне «Айдар» было достаточным для вынесения приговора.

Такая практика представляет собой коллективное наказание действующих или бывших военнослужащих ВСУ за выполнение ими своего воинского долга.

Подобные «суды» проводятся российскими властями для создания и распространения ложного впечатления о преступном характере любых осуществляющихся Украиной с 2014 года действий по реализации её неотъемлемого, предусмотренного ст. 51 Устава ООН права на самооборону от российской агрессии и по защите своей территориальной целостности. Помимо этого, целями таких судебных процессов, вероятно, является месть борцам за единство Украины и запугивание действующих служащих ВСУ. 

На основании вышеизложенного мы полагаем, что обвинение Капустяна, Павленко, Педасюка и Божко в участии в террористическом сообществе (ч. 2 ст. 205.4 УК РФ) является незаконным и необоснованным, поскольку они преследуются не за совершение каких-то конкретных террористических действий или преступлений, а за сам факт предполагаемой принадлежности к отдельному отряду специального назначения «Азов», который произвольно, без каких-либо минимальных юридических оснований рассматривается российским следствием как «террористическое сообщество».

Следует также отметить, что 2 августа 2022 года Верховный Суд Российской Федерации признал «Азов» террористической организацией. Мы считаем это решение недостаточно обоснованным и законным как по материальным (содержательным), так и по процессуальным основаниям.

Решение было принято за одно заседание, прошедшее в частично закрытом режиме. Судом была оглашена резолютивная часть решения, также для представителей СМИ была организована трансляция части выступлений экспертов с обоснованием необходимости признания «Азова» террористической организацией. Из этих выступлений, а также из заявления ВС РФ можно сделать вывод о том, что в основу решения были положены свидетельства о нарушении прав мирных жителей в 2014–2015 годах со стороны отдельных представителей «Азова» на территории так называемой ДНР. На наш взгляд, даже если подобные нарушения или военные преступления имели место, их совершение отдельными представителями формирования (тем более задолго до рассмотрения дела в Верховном суде РФ) не дают оснований для признания целой структуры террористической, тем более c учётом того, что за прошедшее с тех пор время «Азов» подвергался неоднократной реорганизации и как юридически, так и фактически является уже иным подразделением.

Заседание по делу проходило частично в закрытом режиме, а решение суда не было опубликовано полностью. При этом оно обладает всеми ключевыми характеристиками нормативно-правового акта и, следовательно, должно быть доступно для ознакомления, исходя из п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 декабря 2018 года № 50 и ч. 3 ст. 15 Конституции РФ. 

Решение о признании «Азова» террористической организацией на территории России, направленное, очевидно в первую очередь на показательные процессы над украинскими военными, явилось основанием для обвинения России многими экспертами в нарушении положений Женевской конвенции от 12 августа 1949 года об обращении с военнопленными. Объявление одного из воинских подразделений противника террористической организацией или террористическим сообществом может послужить основанием для преследования комбатантов за сам факт участия в вооружённом конфликте на одной из сторон, а именно — за выполнение своего воинского долга и вооружённое сопротивление агрессору. 

В частности, тревогу по поводу объявления «Азова» террористической организацией выразило Управление Верховного комиссара ООН по правам человека. Как подчеркнула его представительница Равина Шамдасани, лица, имеющие статус военнопленного, обладают иммунитетом и не могут быть привлечены к ответственности за участие в военных действиях в ходе вооружённого конфликта.

Как указывает ст. 4 названной Женевской Конвенции, в первую очередь «военнопленным, по смыслу настоящей Конвенции, является попавший во власть неприятеля личный состав вооружённых сил стороны, находящейся в конфликте».

2 марта 2022 года Генеральная Ассамблея ООН своей резолюцией констатировала, что война Российской Федерации против Украины нарушает п. 4 ст. 2 Устава ООН и является применением государством вооружённой силы против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства, то есть агрессией.

В 1946 году Международный военный трибунал постановил, что агрессия является «высшим международным преступлением». Ст. 51 Устава ООН подтверждает «неотъемлемое право на индивидуальную или коллективную самооборону, если произойдёт вооружённое нападение» на независимое государство.

Таким образом, с точки зрения международного права военные действия РФ против Украины незаконны и преступны, а действия Украины по защите от агрессии — законны и обоснованны. Согласно Конституции Украины, территория «ЛНР» и «ДНР» была и остаётся законной территорией Украины, находящейся под российской оккупацией, а действия Вооружённых сил Украины, Национальной гвардии Украины, в том числе подразделения «Азов» и его бойцов, с точки зрения как украинского, так и международного права, — законными действиями по восстановлению конституционного порядка и отражению военной агрессии.

Тем самым, нет никаких оснований для объявления этого официального воинского подразделения Украины, действующего на её территории, террористической организацией. Также безосновательно и объявление его террористическим сообществом — такая юридическая конструкция используется в делах Капустяна, Павленко, Педасюка, Божко и других украинских военнопленных, незаконно преследуемых за службу в составе «Азова» до принятия решения Верховного Суда РФ в его отношении. 

На невозможность квалификации действий участников вооружённого конфликта на основании антитеррористических норм указывают, например, несколько международных договоров, направленных на борьбу с терроризмом, которые ратифицировала Российская Федерация. Так, они прямо утверждают: «Действия вооружённых сил во время вооружённого конфликта, как эти термины понимаются в международном гуманитарном праве, которые регулируются этим правом, не регулируются настоящей Конвенцией, как и не регулируются ею действия, предпринимаемые вооружёнными силами государства в целях осуществления их официальных функций, поскольку они регулируются другими нормами международного права». Подобные положения закреплены, например, в Конвенции о борьбе с финансированием терроризма 1999 года (ст. 21), Конвенции о борьбе с бомбовым терроризмом 1997 года (ст. 19) и Конвенции о борьбе с актами ядерного терроризма 2005 года (ст. 4). 

Тем самым эти договоры исключают квалификацию действий личного состава сторон конфликта, осуществляемых в рамках этого конфликта, на основании норм по борьбе с терроризмом. Они должны быть оценены в соответствии с международным гуманитарным правом, которое, в свою очередь, не предполагает ответственности лишь за обычное участие в боевых действиях.

При этом особенностью применения ст. 205.4 УК РФ является то, что руководители и участники «террористического сообщества» фактически узнают о том, что оно является таковым, только в момент предъявления им обвинения в организации его деятельности или в членстве в нём. Это позволяет оценивать правоприменительную практику по этой статье как, по крайней мере теоретически, ещё больше нарушающую права привлекаемых по ней граждан даже по сравнению с практикой применения ст. 205.5 УК РФ («Организация деятельности террористической организации»), предусматривающей возможность добровольного прекращения деятельности организации после признания её деятельности террористической решением суда.

На основании вышеизложенного мы полагаем, что обвинение Капустяна, Павленко, Педасюка и Божко в участии в террористическом сообществе (ч. 2 ст. 205.4 УК РФ) является незаконным и необоснованным, поскольку они преследуются не за совершение каких-то конкретных террористических действий или преступлений, а за сам факт предполагаемой принадлежности к подразделению Национальной гвардии Украины «Азов», который произвольно, без каких-либо минимальных юридических оснований рассматривается российским следствием как «террористическое сообщество».

Аналогичным образом мы считаем неприменимой к обвиняемым и ст. 205.3 УК РФ — «прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности», так как все они, проходя обучение в «Азове», обучались боевым навыкам не с целью «осуществления террористической деятельности», а с целью осуществления легитимно возложенных на них боевых и иных задач в рамках установленной в любых регулярных воинских подразделениях процедуры. Такое обучение являлось частью и условием прохождения ими военной службы и не может, как и сам факт прохождения военной службы (в том числе — и в период военных действий) влечь за собой уголовную ответственность.

Задержанные военнослужащие «Азова» согласно Женевской конвенции об обращении с военнопленными являются военнопленными. Следовательно, незаконным является не только их привлечение к уголовной ответственности за факт прохождения воинской службы и участие в вооружённом конфликте, но и их допросы и иные процессуальные действия, совершаемые с ними в качестве обвиняемых. Конвенция подробно регламентирует обращение с военнопленными — в частности, ст. 17 устанавливает, что недопустимо осуществлять следственные действие с военнослужащим, оказавшимся в плену, в связи с самим фактом их принадлежности к вооружённым силам противоборствующей стороны. Военнопленный обязан сообщить только свою фамилию, имя и звание, дату рождения и личный номер. Ни при каких обстоятельствах его нельзя принуждать давать какие-либо иные сведения. Следовательно, самим фактом осуществления уголовного производства права военнопленных Капустяна, Павленко, Педасюка и Божко уже были грубо нарушены. Также и само их содержание под стражей в условиях следственного изолятора вопреки положениям Конвенции является, на наш взгляд, способом оказания давления. 

Тем не менее, несмотря на очевидную незаконность привлечения украинских военнопленных к уголовной ответственности за сам факт принадлежности к украинским формированиям и участие в вооружённом конфликте, российские власти поставили преследования по подобным делам «на поток».

Одним из первых стал массовый процесс сразу над 24-мя военнослужащими «Азова», признанных нашим проектом политзаключёнными. Также мы признали политзаключёнными фигурантов группового дела по обвинению, связанному с прохождением службы в батальоне «Айдар». Это только два примера из большого числа дел подобных дел против украинских военнопленных и гражданских бывших военнослужащих, грубо нарушающих нормы международного права.

Нам неизвестно, как Капустян, Павленко, Педасюк и Божко относятся к предъявленным им обвинениям и какие показания они дали на предварительном следствии. Однако, мы полагаем, что в условиях столь грубых нарушений норм международного права любые показания, данные военнопленными, не могут считаться допустимыми. Такие показания получены вне рамок установленной процедуры, а также существует крайне высокий риск того, что они были даны под принуждением. Существует большое количество свидетельств нарушения Российской Федерацией Конвенции об обращении с военнопленными. Сообщается о случаях жестокого обращения, мучительных условий содержания, отсутствия нормального питания и медицинской помощи, унижениях, издевательствах, избиениях и пытках. Информация об этом, в частности, содержится в докладе о насилии над пленными миссии ООН. При этом представители миссии, как и Красного Креста, к украинским военнопленным не допускаются. «Новая газета», основываясь на тексте доклада, пишет о крайне предвзятом негативном отношении сотрудников российских мест лишения свободы к бойцам полка «Азов», которых они под влиянием российской пропаганды считают убеждёнными нацистами и относятся к ним с особой жестокостью. 

Необходимо отметить, что в этих уголовных делах вопрос заключается не в установлении фактов, а в их правовой квалификации. Даже если обвиняемые признали вину, это не меняет сути дела: уголовное преследование лишь за участие в «Азове», как описано выше, в любом случае является незаконным.

Тем самым, все обвинения, предъявленные четверым военным или бывшим военным, на наш взгляд, являются абсурдными, а лишение их свободы и процедура уголовного преследования грубо противоречат нормам международного права. С точки зрения международного права совокупность нарушений, допущенных российской стороной в отношении военнопленных, может быть расценена как военное преступление.

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал», продолжающий работу Программы поддержки политзаключённых Правозащитного центра «Мемориал», согласно международному руководству по определению понятия «политический заключённый», находит, что уголовные дела против Евгения Капустяна, Виктора Павленко, Александра Педасюка и Максима Божко являются политически мотивированным, направленными на упрочение и удержание власти субъектами властных полномочий. Лишение свободы было применено к ним в нарушение права на справедливое судебное разбирательство и иных прав и свобод, гарантированных Международным пактом о гражданских и политических правах, а также Женевской конвенцией об обращении с военнопленными.

Независимый правозащитный проект «Поддержка политзаключённых. Мемориал» считает Евгения Капустяна, Виктора Павленко, Александра Педасюка, Максима Божко политическими заключёнными, требует прекратить их уголовное преследование и соблюдать в их отношении нормы международного права.

Признание людей политзаключёнными не означает ни согласия Проекта «Поддержка политзаключённых. Мемориал» с их взглядами и высказываниями, ни одобрения их высказываний или действий.

Как помочь?

Если вам известно, в каком следственном изоляторе или исправительном учреждении содержатся Евгений Капустян, Виктор Павленко, Александр Педасюк и Максим Божко, либо вы располагаете подробностями об их уголовных делах, сообщите, пожалуйста, в yfi Telegram-бот или на почту: [email protected]

Дата обновления справки: 18.06.2025 г.